Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
читать дальше Я не пришел сегодня, не приду вчера. Что будет завтра - знают ветер и дорога. Смотрю на окна, где горит закат, и запиваю вермутом тревогу...
Красивые слова - лишь ширма пустоты. Душа, ау?! - Молчит, куда-то ускакала... Лишь веер любопытства мне доносит дым Чужих волнений, чувств и запах бала,
Увы, чужого тоже. Звали, не пошел. Все надоело? Нет, скорей, застыло И ждет весны. Надежда ведь живет, Пока живет приют ее из плоти господина.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Что ты знаешь о любви, милый мальчик, добрый мальчик? Это страсть, огонь и пыл, и разлуки балаганчик. Это - горькая отрава, наслаждения щербет, Одинокие метанья, бескорыстия обет.
Что я знаю? Ерунду Сущую. Бродя по свету, Улыбаясь на ходу, Что я видел в жизни этой?
Совсем безделицу… наверно, мало … Но, если хочешь, поделюсь. Хоть обнажать на людях не пристало Душ сокровенность. Помню наизусть
Слова, что с губ моих срывались, Когда я вез на скорой мальчика, молясь, Чтоб жил. Кляня души своей усталость, Что не увидела чужого сердца страсть.
Как, разбивая в кровь костяшки пальцев, Натягивая нервы до разрыва, Вскрывал я скальпелем руки тугую данность, Не в силах разорвать судьбы тугую паутину.
Или как, пойман лжи ловушкой Любви чужой и, чувствами остыв, Ночами, молча, бился головой в подушку, Не зная как уйти, не навредив.
Пожалуй, да, ты прав. И я совсем не знаю, О чем звенит так горько пустота... И почему теперь к себе не подпускаю Я даже старого облезлого кота.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Ну от чего скажите и зачем, чтобы писать, Душа должна томиться и страдать, Скакать по клетке будней как хорек... Не нравится? Пусть будет лев - другой зверок. Что слово значит, коль итог Всегда один - болит твоя душа, и путь твой одинок, И кончиками пальцев с содранною кожей Ты ощущаешь толстокожесть мира. Как это освежающе и... остро. Вот только нафиг мне далась такая лира?
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Никак мне не найти конец того начала, Что мне поможет жизнь начать сначала. Вроде есть все, что надо, светлый путь впереди. Если б только не этот туман позади... В нем исстаяла жизни моей череда Дней, таких непохожих И, все же, тождественных. Где-то там на дороге потерял я Христа, Что дарила мне бабка - души обережину.
*** Солнце смеется - я тоже смеюсь, Белые зубы в улыбке сверкают. Ну так зачем, объясни, эта грусть? Боже, поверь! я и, правда, не знаю.
*** В сундуке закрытом - жизненном застенке - Моли съели гриву Артемона, Буратино нос сломал, долбя по стенке, И не слышно шуток Арлекина.
Словно ниточки отрезал у паяца Кукольник безумный - папа Карло. И теперь он тихо плачет о Мальвине - Девочке-мечте из Александра-Плаца.
*** Не знаю, как сказать... Я много потерял, Но многое имею. Мне ль стонать? Дурацкий оптимизм вновь лезет, словно черт из табакерки. Светло, тепло, местами даже сухо - благодать. Вот только там - внутри - болота и гнилая гать... И добрых чувств объедки
*** - Какого беса я ползу домой? И почему не смог в гостях остаться? - Да, знаешь, дома лучше просыпаться. Никто не скажет: Слушай, Ал, постой...
Быть может это слабость или опасенье - Обжегшись молоком, боишься и воды... Готов дарить без счету утешенья, Но только не взаимности цветы.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Осенняя музыка, пальцы дрожат на струне, Трепещет душа на вибратnо звенящим аккордом, И кляксами туч разрисовано небо над городом. А время и дождь размывают прошедшие дни.
Деревьев скелеты все явственней. Все обреченней С одежд проржавевших слетают под ноги листы Поблекшие, полные пряной последнею горечью, На мокрый асфальт прилипая, скрывают шаги.
И скоро зима… Резче, злей, беспощадней Обводками инея светятся контуры трав поутру. Но, знаешь, ведь время по кругу течет неустанно, И главное - верить, что я до весны доживу.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Мой путь открыт, проснулся пульс дороги, И нитка странствия размотана опять. Пыль улеглась давно, и дождь мне лижет ноги, Как шебутной щенок зовет с собой гулять. ...
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Как устал я ходить жизнерадостной тенью. В голове - ничего, серых мыслей тоска. Оболочка моя лишь играет в движенье, Ощущая как звонка внутри пустота
Рваных мыслей строка, потому что ложится На лоскутья души шов из ниток страстей. Сколько шрамов вокруг: свежих, старых, забытых... И на сколько еще хватит места на ней?..
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Дорога - словно канцелярский магазин, Где все мы угодили словно в ряд калашный. Фонарный строй чертежно-карандашный И циркули развязок с росчерками шин,
И тополей дырявый частокол цветных карандашей, обгрызенных неровно... И вечно кто-то норовит напомнить, что зазорно пытаться изменить извечный протокол
Движения вперед по грифельной доске дороги бесконечной, на которой рукой учительской небесно-строгой Мелком начерчены нам заповеди все.
И, как в обычной школе, за окном Свобода притягательно играет И дразнит, и манит. Столь много обещает, что мудрено забыть о плате - про калым.
Лишь два пути есть. Краткий шорох шин, Барьер кювета в визге тормозов И бесконечности извечный зов, Идущий через боль и страх . Аминь.
Иль, преодолевая целину познания Всю в рытвинах , ухабах, буераках, Набив сто шишек в непрерывных драках, Достичь ты сможешь с Миром пониманья.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Старо как мир, и словно грабли ново, Которые, взлетая из-под ног, С размаха бьют прям по башке дубовой, Доступно объясняя все для дураков.
Который век Земля кружит как карусель, Который год ты бродишь по планете, А стал ли хоть чуть-чуть умней, мудрей? Не знаю... Может быть... Попробуй сам ответить
На этот же вопрос. Тогда поймешь, Что внутрь себя смотреть намного тяжелее, Чем разглядеть пичугу малую из-под небес, Иль отличить героя от злодея.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Ты помнишь лопухи борщевика? Сказал я - самурай, японский император,- Услышал смех - Ты просто как транслятор, Хотя по мне, скорее - князь Бенина.
Как много общих дней, забот, обид, И пройденных дорог, и съеденной тушенки, И встреченных восходов, вызубренных книг... И даже мысли общие наполовину.
Недавно я подумал: если как-то вдруг... Ну... вдруг тебя не станет? Глупость, понимаю. Но только, знаешь, сердце замерло на круг минутный, а душа - как будто меньше стала.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
IZUMI Ты прав - и это все лишь отзвук давних дней, Реальные воспоминания из жизни нереальной, Свидетельства двух душ взаимопониманья Глубокого ... как Марианский желоб. Ты уж мне поверь))))
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Дождь каплями росы ложится на стекло, Свет льется из-под фар по мокрому асфальту, Вверху парит промокший сдержанный Исаакий И разноцветные грибки зонтов скользят над мостовой.
Мотора тихий взрык, движение вперед Неровно-дерганное, будто пульс больного. Мой город болен, как и я, осеннею тоскою... И, также как и я, свой пульс не бережет.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Забавно мир устроен - вновь весна? Как странно чувствовать себя живым. Наверно, то же ощущает дерево, Омытое потоком вешних сил.
Еще кристально холоден прозрачный воздух, И почва под корнями камнем залегла, Но бродит сок по венам, заполняя поры, И просыпается в предчувствии душа.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Опять дожди. Весь мир в жемчужной дымке, Ползущей меж домов, лежащей на траве. А я люблю, порой, ловить невидимые брызги Небесных слез, что оседают пылью на лице, И вспоминать, как, выйдя из вокзала, Вернувшись из сухой и жаркой духоты, Сбежав от бирюзы мечетей Самарканда, Вдохнул туман на берегах Невы. Как летним мокрым серым утром ранним Я шел по Невскому домой, неся бесценный груз - Две дыни ароматных - вкрадчивый искус Для вкуса изощренного гурмана.
"Клянусь душой Аллаха, муками Христа..." - "Не святотатствуй", - говорит моя душа. Но правда в том, что сладость меда той прозрачной плоти Растительной была неповторима. И в мире снов моих она теперь неотделима От крика муэдзина на заре, Лохматых тощих горных псов в ауле, Бухарских улочек , агамы в саксауле И караганы золота на золотом песке.
Мысли перескакивают с человека на человека, как блохи. Но кусают не всех
Ода хандре
нытик-бритик-перепитик... где тут петелька моя? надо душу рвать когтями и не делать ни фига. морду скуксить чемоданом, патлы пеплом посыпать, биться головой о стены, повалившись на кровать. и горючими слезами, притулившись в уголке, заливать гостей жилетки и странички в дневнике.
Это страсть, огонь и пыл, и разлуки балаганчик.
Это - горькая отрава, наслаждения щербет,
Одинокие метанья, бескорыстия обет.
Что я знаю? Ерунду
Сущую. Бродя по свету,
Улыбаясь на ходу,
Что я видел в жизни этой?
Совсем безделицу… наверно, мало …
Но, если хочешь, поделюсь.
Хоть обнажать на людях не пристало
Душ сокровенность. Помню наизусть
Слова, что с губ моих срывались,
Когда я вез на скорой мальчика, молясь,
Чтоб жил. Кляня души своей усталость,
Что не увидела чужого сердца страсть.
Как, разбивая в кровь костяшки пальцев,
Натягивая нервы до разрыва,
Вскрывал я скальпелем руки тугую данность,
Не в силах разорвать судьбы тугую паутину.
Или как, пойман лжи ловушкой
Любви чужой и, чувствами остыв,
Ночами, молча, бился головой в подушку,
Не зная как уйти, не навредив.
Пожалуй, да, ты прав. И я совсем не знаю,
О чем звенит так горько пустота...
И почему теперь к себе не подпускаю
Я даже старого облезлого кота.
Душа должна томиться и страдать,
Скакать по клетке будней как хорек...
Не нравится? Пусть будет лев - другой зверок.
Что слово значит, коль итог
Всегда один -
болит твоя душа, и путь твой одинок,
И кончиками пальцев с содранною кожей
Ты ощущаешь толстокожесть мира.
Как это освежающе и... остро.
Вот только нафиг мне далась такая лира?
Что мне поможет жизнь начать сначала.
Вроде есть все, что надо, светлый путь впереди.
Если б только не этот туман позади...
В нем исстаяла жизни моей череда
Дней, таких непохожих
И, все же, тождественных.
Где-то там на дороге потерял я Христа,
Что дарила мне бабка - души обережину.
***
Солнце смеется - я тоже смеюсь,
Белые зубы в улыбке сверкают.
Ну так зачем, объясни, эта грусть?
Боже, поверь! я и, правда, не знаю.
***
В сундуке закрытом - жизненном застенке -
Моли съели гриву Артемона,
Буратино нос сломал, долбя по стенке,
И не слышно шуток Арлекина.
Словно ниточки отрезал у паяца
Кукольник безумный - папа Карло.
И теперь он тихо плачет о Мальвине -
Девочке-мечте из Александра-Плаца.
***
Не знаю, как сказать... Я много потерял,
Но многое имею. Мне ль стонать?
Дурацкий оптимизм вновь лезет, словно черт из табакерки.
Светло, тепло, местами даже сухо - благодать.
Вот только там - внутри - болота и гнилая гать...
И добрых чувств объедки
***
- Какого беса я ползу домой?
И почему не смог в гостях остаться?
- Да, знаешь, дома лучше просыпаться.
Никто не скажет: Слушай, Ал, постой...
Быть может это слабость или опасенье -
Обжегшись молоком, боишься и воды...
Готов дарить без счету утешенья,
Но только не взаимности цветы.
Тот самый - с плачущей Мадонной.
Но прошлое опять ответит Нет, -
И голову опустит обреченно.
Осенняя музыка, пальцы дрожат на струне,
Трепещет душа на вибратnо звенящим аккордом,
И кляксами туч разрисовано небо над городом.
А время и дождь размывают прошедшие дни.
Деревьев скелеты все явственней. Все обреченней
С одежд проржавевших слетают под ноги листы
Поблекшие, полные пряной последнею горечью,
На мокрый асфальт прилипая, скрывают шаги.
И скоро зима… Резче, злей, беспощадней
Обводками инея светятся контуры трав поутру.
Но, знаешь, ведь время по кругу течет неустанно,
И главное - верить, что я до весны доживу.
И нитка странствия размотана опять.
Пыль улеглась давно, и дождь мне лижет ноги,
Как шебутной щенок зовет с собой гулять.
...
В голове - ничего, серых мыслей тоска.
Оболочка моя лишь играет в движенье,
Ощущая как звонка внутри пустота
Рваных мыслей строка, потому что ложится
На лоскутья души шов из ниток страстей.
Сколько шрамов вокруг: свежих, старых, забытых...
И на сколько еще хватит места на ней?..
Где все мы угодили словно в ряд калашный.
Фонарный строй чертежно-карандашный
И циркули развязок с росчерками шин,
И тополей дырявый частокол
цветных карандашей, обгрызенных неровно...
И вечно кто-то норовит напомнить, что зазорно
пытаться изменить извечный протокол
Движения вперед по грифельной доске
дороги бесконечной, на которой
рукой учительской небесно-строгой
Мелком начерчены нам заповеди все.
И, как в обычной школе, за окном
Свобода притягательно играет
И дразнит, и манит. Столь много обещает,
что мудрено забыть о плате - про калым.
Лишь два пути есть. Краткий шорох шин,
Барьер кювета в визге тормозов
И бесконечности извечный зов,
Идущий через боль и страх . Аминь.
Иль, преодолевая целину познания
Всю в рытвинах , ухабах, буераках,
Набив сто шишек в непрерывных драках,
Достичь ты сможешь с Миром пониманья.
Где все мы угодили в ряд калашный
???
Суть, вероятно, в том - что все учат как надо, и объясняют, что ты этому не соответствуешь)
Да, я так и понял, что ассоциации... а если заменить?
Я всегда внимательно читаю твои стихи. И, как гнусный педант, придираюсь..
зы Хотя, вы,батенька, на себя и наговариваете))
Редактор, блин...
Которые, взлетая из-под ног,
С размаха бьют прям по башке дубовой,
Доступно объясняя все для дураков.
Который век Земля кружит как карусель,
Который год ты бродишь по планете,
А стал ли хоть чуть-чуть умней, мудрей?
Не знаю... Может быть... Попробуй сам ответить
На этот же вопрос. Тогда поймешь,
Что внутрь себя смотреть намного тяжелее,
Чем разглядеть пичугу малую из-под небес,
Иль отличить героя от злодея.
Сказал я - самурай, японский император,-
Услышал смех - Ты просто как транслятор,
Хотя по мне, скорее - князь Бенина.
Как много общих дней, забот, обид,
И пройденных дорог, и съеденной тушенки,
И встреченных восходов, вызубренных книг...
И даже мысли общие наполовину.
Недавно я подумал: если как-то вдруг...
Ну... вдруг тебя не станет? Глупость, понимаю.
Но только, знаешь, сердце замерло на круг
минутный, а душа - как будто меньше стала.
Я тут услышал слово "самурай".
Оброненное вскользь..?
Иль это эхо прозвучало?
Навеянное прошлым?
Ты прав - и это все лишь отзвук давних дней,
Реальные воспоминания из жизни нереальной,
Свидетельства двух душ взаимопониманья
Глубокого ... как Марианский желоб.
Ты уж мне поверь))))
Свет льется из-под фар по мокрому асфальту,
Вверху парит промокший сдержанный Исаакий
И разноцветные грибки зонтов скользят над мостовой.
Мотора тихий взрык, движение вперед
Неровно-дерганное, будто пульс больного.
Мой город болен, как и я, осеннею тоскою...
И, также как и я, свой пульс не бережет.
ЫЗ Хандра осенняя уже в печенках сидит
Осторожно хромая на рифму,
Подпирая слов костылями
Неуклюжие здания мыслей...
Как странно чувствовать себя живым.
Наверно, то же ощущает дерево,
Омытое потоком вешних сил.
Еще кристально холоден прозрачный воздух,
И почва под корнями камнем залегла,
Но бродит сок по венам, заполняя поры,
И просыпается в предчувствии душа.
Смутило, солнц.
Это - неограмматизм
И просыпается в предчувствии душа.
В первом четверостишии же говорится о весне? А она всегда символизоровала перемены.. логично?))
Спасибо))
Краткость - сестра таланта. Путь будет)))
Мр!
Опять дожди. Весь мир в жемчужной дымке,
Ползущей меж домов, лежащей на траве.
А я люблю, порой, ловить невидимые брызги
Небесных слез, что оседают пылью на лице,
И вспоминать, как, выйдя из вокзала,
Вернувшись из сухой и жаркой духоты,
Сбежав от бирюзы мечетей Самарканда,
Вдохнул туман на берегах Невы.
Как летним мокрым серым утром ранним
Я шел по Невскому домой, неся бесценный груз -
Две дыни ароматных - вкрадчивый искус
Для вкуса изощренного гурмана.
"Клянусь душой Аллаха, муками Христа..." -
"Не святотатствуй", - говорит моя душа.
Но правда в том,
что сладость меда той прозрачной плоти
Растительной была неповторима.
И в мире снов моих она теперь неотделима
От крика муэдзина на заре,
Лохматых тощих горных псов в ауле,
Бухарских улочек , агамы в саксауле
И караганы золота на золотом песке.
нытик-бритик-перепитик...
где тут петелька моя?
надо душу рвать когтями
и не делать ни фига.
морду скуксить чемоданом,
патлы пеплом посыпать,
биться головой о стены,
повалившись на кровать.
и горючими слезами,
притулившись в уголке,
заливать гостей жилетки
и странички в дневнике.
Узорчатые тени на дорожке,
И голуби клюют нахально крошки,
Перебегая прямо из-под ног.
Всплеск крыльев бело-сизых над водой,
Кирпично-пыльная стена казармы,
И кроны тополей усталых
За облака цепляются листвой.
Иду вдоль по Обводному, в себе - лишь солнце,
Через глазницы свет в меня проник
И плещется в мозгу, вылизывая донце
От темного осадка дней скупых.
PS/ Дело было летом, в начале-середине августа