Пустыню перейдя, измученный от жажды,
Припал к морской воде, но пить ее не смог.
Я — путник жаждущий, ты — море и песок:
Я дважды изнемог, ты победила дважды.
А вот прохожий: он гулял себе однажды
И казнь влюбленного, ликуя, подстерег.
Несчастный висельник, когда настанет срок,
Неужто гнусному гуляке не воздашь ты?
Тот жаждущий, и тот повешенный, и тот
Зевака — ждет их ад в душе моей, могила
С названием: “Хочу, чтоб ты меня любила!”
Я вырыл сам ее, пускай в нее сойдет
Любовь, — она, как смерть, прекрасна, и к тому же
Скажи: ты слышала, что смертны наши души?
/ Гийом Аполлинер
И эти строки родились и рождены
сто лет тому назад. А море, все пенясь,
ложится, не стыдя и не стыдясь,
чтобы теплом и ласкою лобзать
босые ноги путника. Так князь
ниц падает у ног прекрасной девы.
Так смерть, застыв, забыв про смерти серп,
стоит в тени олив и слушает напев
любви Мелагра к нимфе обращенный.
Так плачут облака, втекая в плоть земли,
так, умирая, розу красят соловьи
И, обращая веру в соль морскую,
дух человеческий сгорает и горит,
грознее солнце, ярче утренней звезды,
и, погибая в пламени, ликует.
Он - позвоночник, ось, основа бытия.
Плоть - только эхо песни соловья.
Но я хочу, чтоб эхо завтрашнего дня
уже вчера меня любило.
/просто Оберон